В Большом театре 7 июня состоится премьера оперы Мусоргского «Хованщина». Спектакль создается в редакции Н. Римского-Корсакова («Хованщина» чаще ставится в редакции Шостаковича). Как считает дирижер-постановщик оперы Александр Ведерников, главный дирижер и музыкальный руководитель Большого, в вопросе выбора редакции «Хованщины» необходимо отталкиваться от того, что авторская партитура отсутствует: «Нельзя говорить, как в случае с "Борисом Годуновым", что предпочтен авторский вариант… при отсутствии авторского текста всякое решение является компромиссным». Выбирая между существующими версиями, создатели постановки решают многовариантную задачу — варианты отличаются не только текстуально, оркестрово, но также идеологически, поскольку авторы версий жили в разное время и расставляли акценты сообразно тому, как это им виделось.
Сам Мусоргский имел два варианта текста «Хованщины» — расширенный, на котором базировался клавир Ламма, а значит оркестровка Шостаковича, и более поздний, более сжатый, который текстуально близок к редакции Римского-Корсакова. «Мы исходили из того, - рассказал на пресс-конференции Ведерников, — что редакция Римского-Корсакова близка по своим масштабам к восприятию современной публики». Она легко укладывается в один вечер. В ней существует оптимальное количество сюжетных линий, которые позволяют завершить развитие действия в один вечер. Будучи несколько более удаленной от авторского текста, по сравнению с редакцией Шостаковича, версия Римского-Корсакова, с точки зрения оркестрового колорита, ближе сочинению Мусоргского. В редакции Римского-Корсакова, как полагает Ведерников, отсутствуют «некие экспрессионистские наслоения», свойственные XX веку, которые ясно прочитываются в оркестровке Шостаковича. Все это и определило выбор создателей спектакля в пользу редакции Римского-Корсакова.
Говоря о концепции постановки «Хованщины», режиссер-постановщик Юрий Александров сказал на пресс-конференции, что создатели спектакля поставили перед собой задачу попытаться объединить три века русской истории и провести связывающую линию между иллюзорным, изобразительным началом XIX века и машинерией, жестким подходом XXI века. Этим определялась и стилистика сценографии: документальность, суровость, сдержанность, строгость. Постановщики практически отказались от цвета как изобразительного начала. Действует принцип «Раскрась сам». «Красненькие стрельцы, синенькие петровцы, пятнистые бабы — мы отказались от этого, — говорит Александров. — Мы облекли действие в цвет гравюры, черно-белого фильма и построили спектакль …по кино-принципу». Многие сцены разделены на большое количество эпизодов, и есть чисто «киношный» монтаж сцен, в котором главная тема — человек, персонаж в развитии.
По словам художника-постановщика Вячеслава Окунева, в спектакле нет сценографического экстремизма. Уходит жанр большого стиля, и несмотря на то, что главное - люди и очень важен крупный план персонажей, хотелось, чтобы монументальность отдельных сцен сохранилась. Основными движущими ассоциациями были кинематографические - фильмы Эйзенштейна, Тарковского. «Хотелось убрать раскрашенный, лубочный оттенок, к которому мы привыкли в опере, и сосредоточиться на лице. Если все черно-белое, сдержанное, то лица остаются живыми», — говорит Окунев. Принципиальной идеей постановки Александров назвал концентрацию не на расколе между различными группами людей, а на расколе в сердце каждого человека.
Главные партии репетируют: Иван Хованский — Александр Науменко, Владимир Маторин, Валерий Гильманов; Досифей — Вячеслав Почапский, Владимир Маторин, Леонид Зимненко, Тарас Штонда; Марфа — Татьяна Ерастова, Нина Терентьева, Светлана Шилова; Голицын — Лев Кузнецов, Зураб Соткилава, Михаил Губский, Роман Муравицкий; Андрей Хованский — Михаил Урусов, Павел Кудрявченко; Шакловитый — Юрий Нечаев, Владимир Редькин, Владимир Букин.
Source.
Сам Мусоргский имел два варианта текста «Хованщины» — расширенный, на котором базировался клавир Ламма, а значит оркестровка Шостаковича, и более поздний, более сжатый, который текстуально близок к редакции Римского-Корсакова. «Мы исходили из того, - рассказал на пресс-конференции Ведерников, — что редакция Римского-Корсакова близка по своим масштабам к восприятию современной публики». Она легко укладывается в один вечер. В ней существует оптимальное количество сюжетных линий, которые позволяют завершить развитие действия в один вечер. Будучи несколько более удаленной от авторского текста, по сравнению с редакцией Шостаковича, версия Римского-Корсакова, с точки зрения оркестрового колорита, ближе сочинению Мусоргского. В редакции Римского-Корсакова, как полагает Ведерников, отсутствуют «некие экспрессионистские наслоения», свойственные XX веку, которые ясно прочитываются в оркестровке Шостаковича. Все это и определило выбор создателей спектакля в пользу редакции Римского-Корсакова.
Говоря о концепции постановки «Хованщины», режиссер-постановщик Юрий Александров сказал на пресс-конференции, что создатели спектакля поставили перед собой задачу попытаться объединить три века русской истории и провести связывающую линию между иллюзорным, изобразительным началом XIX века и машинерией, жестким подходом XXI века. Этим определялась и стилистика сценографии: документальность, суровость, сдержанность, строгость. Постановщики практически отказались от цвета как изобразительного начала. Действует принцип «Раскрась сам». «Красненькие стрельцы, синенькие петровцы, пятнистые бабы — мы отказались от этого, — говорит Александров. — Мы облекли действие в цвет гравюры, черно-белого фильма и построили спектакль …по кино-принципу». Многие сцены разделены на большое количество эпизодов, и есть чисто «киношный» монтаж сцен, в котором главная тема — человек, персонаж в развитии.
По словам художника-постановщика Вячеслава Окунева, в спектакле нет сценографического экстремизма. Уходит жанр большого стиля, и несмотря на то, что главное - люди и очень важен крупный план персонажей, хотелось, чтобы монументальность отдельных сцен сохранилась. Основными движущими ассоциациями были кинематографические - фильмы Эйзенштейна, Тарковского. «Хотелось убрать раскрашенный, лубочный оттенок, к которому мы привыкли в опере, и сосредоточиться на лице. Если все черно-белое, сдержанное, то лица остаются живыми», — говорит Окунев. Принципиальной идеей постановки Александров назвал концентрацию не на расколе между различными группами людей, а на расколе в сердце каждого человека.
Главные партии репетируют: Иван Хованский — Александр Науменко, Владимир Маторин, Валерий Гильманов; Досифей — Вячеслав Почапский, Владимир Маторин, Леонид Зимненко, Тарас Штонда; Марфа — Татьяна Ерастова, Нина Терентьева, Светлана Шилова; Голицын — Лев Кузнецов, Зураб Соткилава, Михаил Губский, Роман Муравицкий; Андрей Хованский — Михаил Урусов, Павел Кудрявченко; Шакловитый — Юрий Нечаев, Владимир Редькин, Владимир Букин.
Source.
Большой театр: "Хованщина" в стиле гравюры
РБК, 3 июня 2002 г.
