дирижёр
Андрей Борейко
О Саше.
Эти заметки как стоп-кадры памяти. Главное в них то, что пишу только о том, что помню наверняка. Ничего не добавляя и не приукрашивая.
Мы познакомились с Сашей (простите, но для меня он был и останется Сашей) в Таллинне на всесоюзном отборе на дирижёрский конкурс им. Г. Фительберга в Катовице.
Почему он не был тогда выбран — для меня загадка. Дирижировал он прекрасно. Это я помню. И не только я.
Видимо, как это часто бывает, жюри оценивало кандидатов не только по их дирижерским умениям… Конкурсы…
Могу ли я назвать Сашу своим другом? Мне кажется, что могу, хотя всё зависит от того что понимать под этим словом. Мы не росли вместе, не ходили в одну и ту же школу, или консерваторию. Жили в разных городах, и принадлежали к разным дирижерским школам. Первая наша встреча в Таллинне в 1986 году на всесоюзном отборе на Конкурс Фительберга в Польше сразу нас сблизила, и с тех пор мы общались и виделись хоть и не часто, но регулярно, вплоть до июля 2020 года. Перезванивались, бывали в гостях друг у друга, трапезничали, выпивали — как без этого.
Каждый из нас шел своей дорогой. Я начинал в провинции, а у Саши, к счастью, была возможность работать в Москве, оставаться на виду, что и привело к тому, что в 1995 году у него появился свой оркестр — « Русская Филармония». И первое , что он тогда сделал — стал приглашать туда своих друзей-дирижиров. Это говорит о многом, поверьте. Саша никогда никому не завидовал! Это чувство ему, как мне кажется, было вообще незнакомо.
Давать для него значило больше чем брать. По крайней мере, на протяжении всех лет нашей дружбы, он много раз это подтверждал.
В начале своей карьеры Саша много и часто дирижировал балетами (чаще всего П. И. Чайковского), и немного опасался оказаться в группе «сугубо балетных» дирижеров). Есть такая каста в дирижёрском цехе. Многие из них были и есть превосходными музыкантами, но за пределы балетного репертуара выйти не смогли. Вспомним, хотя бы Юрия Файера в Большом театре.
Но Саше не надо было ничего опасаться. И музыканты Ковент Гарден и Ла Скала , и других крупнейших оперных театров мира, увидев его за пультом единожды (даже в балетном спектакле) — запомнили навсегда.
Назначение Саши в БТ было для большинства неожиданностью. Годы, проведенные им во главе этого театра, помнят и будут помнить все, для кого этот Главный Театр Страны имел, или имеет хоть какое-либо значение.
Новому (совсем ещё молодому) Главному Дирижёру пришлось там столкнуться с огромным количеством проблем. Саша не любил вдаваться в подробности на эту тему, но в наших разговорах тогда часто говорил о необходимости серьёзного обновления этой структуры. И оркестра, и оперной труппы, и даже балетной.
В БТ стали сразу появляться новые имена дирижеров и режиссеров, не говоря о талантливой молодежи. Обновлялся репертуар, появлялись очень редкие названия, (например в 2009 году первая постановка в Москве оперы А. Берга «Воццек»). Саша не побоялся поставить и «Детей Розенталя» Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина, уже тогда имевшего репутацию «enfant terrible» русской словесности. Не все сейчас уже помнят, а некоторые и вообще не знают — в какой атмосфере приходилось тогда работать Сан Санычу. Он выстоял. Он был убежден в качестве музыки, и стоял за неё горой.
Сегондня, 11 января 2024 года, Александру Ведерникову исполнилось бы 60 лет. Как странно писать частицу «бы»… Почему он?
Слушая и пересматривая его записи (какое счастье, что они есть!), понимаю его со временем всё больше. Его концерты, его спектакли всегда были новым и свежим прочтением даже самых, казалось бы, известных всем нам партитур. У Саши было главное — своё личное, собственное виденье и понимание оперы, симфонии, инструментального концерта. Он знал, как передать это понимание музыкантам, умел получать от них, независимо от страны и языка, именно то, что ему было нужно. Его интерпретации могли быть спорными, даже неожиданными. С ним не все и не всегда соглашались, но он умел убеждать и добиваться. Он умел с помощью своей собственной, ни на кого не похожей техники дирижирования, вести, как по ниточке, музыкантов по выбранному им пути.
Он любил заниматься. Хорошо помню, как мы обсуждали вопрос разметки партитур. Саша тогда сказал, что пока он сидит и размечает свою партитуру — она начинает быть его частью. Она выучивается «сама». И время показало, что это именно так и есть!! Надеюсь, что когда-нибудь его нотная библиотека с дирижерскими пометками будет оцифрована, и новые поколения дирижеров смогут заглянуть в его творческую мастерскую. Там есть чему поучиться!
Помню ещё одну историю: мы как-то обсуждали количество рубашек, которых приходится менять и на репетициях и, тем более, в перерывах концертов. И вдруг в какой-то момент Саша мне сказал: ты знаешь , а я понял что надо делать, чтобы решить эту малоприятную проблему! Достаточно просто досконально выучить сочинение и быть уверенным в каждом своем движении. И это работает!!!
….«Просто» … легко сказать. :-) Когда то Саша рассказывал, что долго учил «Весну священную», и как-то всё не выучивалось. Тогда был найден лучший выход. Он просто поспорил сам с собою, что выучит её наизусть. И выучил! И с тех пор, исполняя её, заставлял потеть музыкантов, оставаясь сухим!
Саша прекрасно владел роялем. Неоднократно у меня была возможность в этом убедиться. Он превосходно знал человеческий голос, и не раз я обращался к нему за советом по поводу выбора «правильного» певца для того или иного сочинения. Он никогда не отказывал.
Прекрасно, просто фантастически здорово, работал с певцами. Помню, что видел где-то в сети его репетицию с певицей Еленой Белкиной. Это был настоящий Мастер класс. Сам сидел за роялем, играл, пел, интересно и понятно объяснял. Посмотрите. Мусоргский это был, «Песни и пляски смерти», если не ошибаюсь, или «Детская».
Саша мог и на сцену выйти в качестве аккомпаниатора певцу. И на него всегда можно было положиться. С ним рядом было как-то спокойно, он излучал доброжелательность и уверенность.
Нас объединяла и любовь к мало исполняемым сочинениям. Любили хвастаться друг перед другом своими находками-раскопками. Так, об оркестровке Равелем Шумановского «Карнавала» я узнал именно от него. И эти только один из многочисленных примеров.
Саша был очень благодарным человеком. Он всегда помнил добро и никогда не забывал о том и о тех, кто был рядом.
Обожал собак, что лично для меня всегда какой-то особый знак принадлежности к людям особого, сердечного, теплого склада души. Был искренне влюблен в Россию и русскую природу. Обязательно проводил каждый год хотя бы несколько недель в российской глубинке, например, сплавляясь по рекам и живя в палатке. При этом знал толк в хорошей итальянской еде и породистом красном вине. Говорил на нескольких языках, причем, если я не ошибаюсь, итальянский он выучил сам, без всяких курсов и преподавателей. Просто начал ставить оперы на Сицилии и poco a poco, с каждой новой выученной партитурой, язык стал в него проникать. Очень любил Скандинавию и гордился домом, который построил в Финляндии. Ну, не сам полностью построил, (хотя не исключаю, что мог бы и сам — руки у него были золотые во всех отношениях) , но строители его финской дачи были под его постоянным надзором и контролем. Что ещё вспоминается… конечно же, наши две последние встречи: летом 2021 года — сначала в Санкт-Петербурге, на Тоске в Михайловском театре, худруком и главным дирижером которого он только что стал , и потом, в Варшаве.
К сожалению ( или к счастью для него??) Саша не был «писателем». У меня очень мало писем или мейлов, написанных его рукой. Он предпочитал живой долгий и спокойный разговор по телефону, особенно из гостиницы, в конце рабочего дня, после вкусного ужина с бокалом любимого красного. Говорить с ним можно было бесконечно. Тем всегда хватало.
Одна из последних встреч была в Париже, на дирижёрском конкурсе имени Светланова. При том, что в жюри были пригашены и Йорма Панула и Гидон Кремер, и несколько очень крупных менеджеров из мира классической музыки — именно А.А. Ведерникову было доверено возглавить работу этого жюри.
Было одно удовольствие слушать и видеть с каким мастерством Саша вел заседания и находил решения из достаточно непростых ситуаций. Имею ввиду то, что мнения у судей часто не совпадали…
Помню ночную долгую прогулку по Парижу, вдоль Сены, после ужина в каком-то уютном ресторанчике. Нас было пятеро и всю дорогу Саша был рядом с одним из нас. Выслушивая, рассказывая о планах, делясь свежим анекдотом (никто лучше его не умел рассказывать анекдоты!!! Причем у него они были всегда отборнейшие, самые лучшие и самые смешные!!!) Вот и прямо сейчас в ушах Сашин голос (кто его знал — помнит о неподражаемой манере говорить очень серьёзно об очень смешном!!!).
Все оркестры, куда я его приглашал, обязательно просили , чтобы он вернулся как можно быстрее. Его любили по настоящему. Искренне. А это очень редкое чувство между оркестровым музыкантом и дирижером. Так уж как-то сложилось. Д. Г. Китаенко говорил: « Что вы хотите? Мы же находимся по разные стороны баррикад!!» :-)
Последняя встреча.
Летом 2020 года, в разгар ковидной пандемии, Саша прилетел в Варшаву, где один из лучших польских оркестров — Sinfonia Varsovia — предолжил ему место главного дирижера и художественного руководителя. Он согласился и прилетел на запись первого совместного диска и на концерт с этим связанный.
В это же время у меня были репетиции и концерты с моим коллективом — оркестром Варшавской Филармонии. Польша подарила нам не только встречу, но и несколько дней общения. Я был на его концерте, он был на моем. Мы вместе обедали и ужинали, гуляли, строили планы: как двум русским работать в столице Польши, не пересекаясь по репертуару, и не отбирая друг у друга публику.
Последние несколько часов перед его отъездом просидели в простом греческом ресторане. Расставаться не хотелось, но впереди же были многочисленные встречи — мы же теперь будем работать в одном городе!
Обнялись ненадолго. Всё.
Потом только смс’ки из больницы.
Александр Ведерников был прекрасным музыкантом, отличным , большим дирижёром,и очень светлым человеком. Таким я его буду помнить.
И слушать его, и смотреть на него, и учится у него.
Эти заметки как стоп-кадры памяти. Главное в них то, что пишу только о том, что помню наверняка. Ничего не добавляя и не приукрашивая.
Мы познакомились с Сашей (простите, но для меня он был и останется Сашей) в Таллинне на всесоюзном отборе на дирижёрский конкурс им. Г. Фительберга в Катовице.
Почему он не был тогда выбран — для меня загадка. Дирижировал он прекрасно. Это я помню. И не только я.
Видимо, как это часто бывает, жюри оценивало кандидатов не только по их дирижерским умениям… Конкурсы…
Могу ли я назвать Сашу своим другом? Мне кажется, что могу, хотя всё зависит от того что понимать под этим словом. Мы не росли вместе, не ходили в одну и ту же школу, или консерваторию. Жили в разных городах, и принадлежали к разным дирижерским школам. Первая наша встреча в Таллинне в 1986 году на всесоюзном отборе на Конкурс Фительберга в Польше сразу нас сблизила, и с тех пор мы общались и виделись хоть и не часто, но регулярно, вплоть до июля 2020 года. Перезванивались, бывали в гостях друг у друга, трапезничали, выпивали — как без этого.
Каждый из нас шел своей дорогой. Я начинал в провинции, а у Саши, к счастью, была возможность работать в Москве, оставаться на виду, что и привело к тому, что в 1995 году у него появился свой оркестр — « Русская Филармония». И первое , что он тогда сделал — стал приглашать туда своих друзей-дирижиров. Это говорит о многом, поверьте. Саша никогда никому не завидовал! Это чувство ему, как мне кажется, было вообще незнакомо.
Давать для него значило больше чем брать. По крайней мере, на протяжении всех лет нашей дружбы, он много раз это подтверждал.
В начале своей карьеры Саша много и часто дирижировал балетами (чаще всего П. И. Чайковского), и немного опасался оказаться в группе «сугубо балетных» дирижеров). Есть такая каста в дирижёрском цехе. Многие из них были и есть превосходными музыкантами, но за пределы балетного репертуара выйти не смогли. Вспомним, хотя бы Юрия Файера в Большом театре.
Но Саше не надо было ничего опасаться. И музыканты Ковент Гарден и Ла Скала , и других крупнейших оперных театров мира, увидев его за пультом единожды (даже в балетном спектакле) — запомнили навсегда.
Назначение Саши в БТ было для большинства неожиданностью. Годы, проведенные им во главе этого театра, помнят и будут помнить все, для кого этот Главный Театр Страны имел, или имеет хоть какое-либо значение.
Новому (совсем ещё молодому) Главному Дирижёру пришлось там столкнуться с огромным количеством проблем. Саша не любил вдаваться в подробности на эту тему, но в наших разговорах тогда часто говорил о необходимости серьёзного обновления этой структуры. И оркестра, и оперной труппы, и даже балетной.
В БТ стали сразу появляться новые имена дирижеров и режиссеров, не говоря о талантливой молодежи. Обновлялся репертуар, появлялись очень редкие названия, (например в 2009 году первая постановка в Москве оперы А. Берга «Воццек»). Саша не побоялся поставить и «Детей Розенталя» Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина, уже тогда имевшего репутацию «enfant terrible» русской словесности. Не все сейчас уже помнят, а некоторые и вообще не знают — в какой атмосфере приходилось тогда работать Сан Санычу. Он выстоял. Он был убежден в качестве музыки, и стоял за неё горой.
Сегондня, 11 января 2024 года, Александру Ведерникову исполнилось бы 60 лет. Как странно писать частицу «бы»… Почему он?
Слушая и пересматривая его записи (какое счастье, что они есть!), понимаю его со временем всё больше. Его концерты, его спектакли всегда были новым и свежим прочтением даже самых, казалось бы, известных всем нам партитур. У Саши было главное — своё личное, собственное виденье и понимание оперы, симфонии, инструментального концерта. Он знал, как передать это понимание музыкантам, умел получать от них, независимо от страны и языка, именно то, что ему было нужно. Его интерпретации могли быть спорными, даже неожиданными. С ним не все и не всегда соглашались, но он умел убеждать и добиваться. Он умел с помощью своей собственной, ни на кого не похожей техники дирижирования, вести, как по ниточке, музыкантов по выбранному им пути.
Он любил заниматься. Хорошо помню, как мы обсуждали вопрос разметки партитур. Саша тогда сказал, что пока он сидит и размечает свою партитуру — она начинает быть его частью. Она выучивается «сама». И время показало, что это именно так и есть!! Надеюсь, что когда-нибудь его нотная библиотека с дирижерскими пометками будет оцифрована, и новые поколения дирижеров смогут заглянуть в его творческую мастерскую. Там есть чему поучиться!
Помню ещё одну историю: мы как-то обсуждали количество рубашек, которых приходится менять и на репетициях и, тем более, в перерывах концертов. И вдруг в какой-то момент Саша мне сказал: ты знаешь , а я понял что надо делать, чтобы решить эту малоприятную проблему! Достаточно просто досконально выучить сочинение и быть уверенным в каждом своем движении. И это работает!!!
….«Просто» … легко сказать. :-) Когда то Саша рассказывал, что долго учил «Весну священную», и как-то всё не выучивалось. Тогда был найден лучший выход. Он просто поспорил сам с собою, что выучит её наизусть. И выучил! И с тех пор, исполняя её, заставлял потеть музыкантов, оставаясь сухим!
Саша прекрасно владел роялем. Неоднократно у меня была возможность в этом убедиться. Он превосходно знал человеческий голос, и не раз я обращался к нему за советом по поводу выбора «правильного» певца для того или иного сочинения. Он никогда не отказывал.
Прекрасно, просто фантастически здорово, работал с певцами. Помню, что видел где-то в сети его репетицию с певицей Еленой Белкиной. Это был настоящий Мастер класс. Сам сидел за роялем, играл, пел, интересно и понятно объяснял. Посмотрите. Мусоргский это был, «Песни и пляски смерти», если не ошибаюсь, или «Детская».
Саша мог и на сцену выйти в качестве аккомпаниатора певцу. И на него всегда можно было положиться. С ним рядом было как-то спокойно, он излучал доброжелательность и уверенность.
Нас объединяла и любовь к мало исполняемым сочинениям. Любили хвастаться друг перед другом своими находками-раскопками. Так, об оркестровке Равелем Шумановского «Карнавала» я узнал именно от него. И эти только один из многочисленных примеров.
Саша был очень благодарным человеком. Он всегда помнил добро и никогда не забывал о том и о тех, кто был рядом.
Обожал собак, что лично для меня всегда какой-то особый знак принадлежности к людям особого, сердечного, теплого склада души. Был искренне влюблен в Россию и русскую природу. Обязательно проводил каждый год хотя бы несколько недель в российской глубинке, например, сплавляясь по рекам и живя в палатке. При этом знал толк в хорошей итальянской еде и породистом красном вине. Говорил на нескольких языках, причем, если я не ошибаюсь, итальянский он выучил сам, без всяких курсов и преподавателей. Просто начал ставить оперы на Сицилии и poco a poco, с каждой новой выученной партитурой, язык стал в него проникать. Очень любил Скандинавию и гордился домом, который построил в Финляндии. Ну, не сам полностью построил, (хотя не исключаю, что мог бы и сам — руки у него были золотые во всех отношениях) , но строители его финской дачи были под его постоянным надзором и контролем. Что ещё вспоминается… конечно же, наши две последние встречи: летом 2021 года — сначала в Санкт-Петербурге, на Тоске в Михайловском театре, худруком и главным дирижером которого он только что стал , и потом, в Варшаве.
К сожалению ( или к счастью для него??) Саша не был «писателем». У меня очень мало писем или мейлов, написанных его рукой. Он предпочитал живой долгий и спокойный разговор по телефону, особенно из гостиницы, в конце рабочего дня, после вкусного ужина с бокалом любимого красного. Говорить с ним можно было бесконечно. Тем всегда хватало.
Одна из последних встреч была в Париже, на дирижёрском конкурсе имени Светланова. При том, что в жюри были пригашены и Йорма Панула и Гидон Кремер, и несколько очень крупных менеджеров из мира классической музыки — именно А.А. Ведерникову было доверено возглавить работу этого жюри.
Было одно удовольствие слушать и видеть с каким мастерством Саша вел заседания и находил решения из достаточно непростых ситуаций. Имею ввиду то, что мнения у судей часто не совпадали…
Помню ночную долгую прогулку по Парижу, вдоль Сены, после ужина в каком-то уютном ресторанчике. Нас было пятеро и всю дорогу Саша был рядом с одним из нас. Выслушивая, рассказывая о планах, делясь свежим анекдотом (никто лучше его не умел рассказывать анекдоты!!! Причем у него они были всегда отборнейшие, самые лучшие и самые смешные!!!) Вот и прямо сейчас в ушах Сашин голос (кто его знал — помнит о неподражаемой манере говорить очень серьёзно об очень смешном!!!).
Все оркестры, куда я его приглашал, обязательно просили , чтобы он вернулся как можно быстрее. Его любили по настоящему. Искренне. А это очень редкое чувство между оркестровым музыкантом и дирижером. Так уж как-то сложилось. Д. Г. Китаенко говорил: « Что вы хотите? Мы же находимся по разные стороны баррикад!!» :-)
Последняя встреча.
Летом 2020 года, в разгар ковидной пандемии, Саша прилетел в Варшаву, где один из лучших польских оркестров — Sinfonia Varsovia — предолжил ему место главного дирижера и художественного руководителя. Он согласился и прилетел на запись первого совместного диска и на концерт с этим связанный.
В это же время у меня были репетиции и концерты с моим коллективом — оркестром Варшавской Филармонии. Польша подарила нам не только встречу, но и несколько дней общения. Я был на его концерте, он был на моем. Мы вместе обедали и ужинали, гуляли, строили планы: как двум русским работать в столице Польши, не пересекаясь по репертуару, и не отбирая друг у друга публику.
Последние несколько часов перед его отъездом просидели в простом греческом ресторане. Расставаться не хотелось, но впереди же были многочисленные встречи — мы же теперь будем работать в одном городе!
Обнялись ненадолго. Всё.
Потом только смс’ки из больницы.
Александр Ведерников был прекрасным музыкантом, отличным , большим дирижёром,и очень светлым человеком. Таким я его буду помнить.
И слушать его, и смотреть на него, и учится у него.
