Государственный
академический Большой театр
академический Большой театр
Владимир УРИН,
Туган СОХИЕВ,
Маквала КАСРАШВИЛИ,
Махар ВАЗИЕВ,
коллектив Большого театра России
<...>
Александр Александрович — молодой, полный сил и энергии человек. Смириться с его смертью невозможно. Восемь лет своей, как мы теперь знаем, недолгой жизни он отдал Большому театру. Не побоялся прийти в Большой в возрасте тридцати семи лет и не побоялся оставить, когда понял, что его собственный творческий маршрут должен идти по другому вектору. Годы его руководства в Большом театре были непростые и счастливые. Александр Ведерников знал Большой театр с детства. Начинался ХХI век. И Александр Александрович считал, что театр должен меняться, что необходимо открыться миру, надо развиваться в этом направлении – приглашать как можно больше режиссёров и певцов. Сам осуществил много новых постановок. Впервые в Большом появился «Огненный ангел» Прокофьева, «Адриенна Лекуврер» Чилеа, «Летучий Голландец» Вагнера в первой редакции. Продирижировал многими важнейшими русскими операми, среди которых «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», «Война и мир». При нём театр заказал – впервые в ХХI веке – новую оперу: «Дети Розенталя». Эта опера Леонида Десятникова стала важнейшей вехой в жизни Большого. Все это есть теперь и будет во всех книгах по истории Большого театра. Но, к сожалению, не будет всего того, что Александр Александрович мог бы ещё осуществить на самых разных сценах мира, не будет новых встреч с выдающимися дирижёрами и певцами, новых освоенных партитур, новых заказов композиторам.
А сколько всего вообще остаётся за пределами официальной биографии? Его скромность, его смешливость, его любовь к природе, его интерес к самым разным жанрам искусства, даже его неподражаемая манера речи. Одно из любимых его слов - «понимаете?»
Нет... мы не понимаем. И не хотим понимать. С уходом Александра Александровича тяжело смириться. Слишком рано…
Мы выражаем наши самые искренние соболезнования родным и близким Александра Александровича Ведерникова.
Вселенная Ведерникова
Анатолий ИКСАНОВ,
генеральный директор ГАБТ,
"Большой Театр", № 3(22), 2020.
Горько и несправедливо, когда на взлёте, обретя мирскую мудрость и веру в свои силы, уходит личность. Мы проработали вместе восемь лет: бурных, азартных, сумасшедших, когда ломались стереотипы в отношении Большого, когда путём проб и ошибок искался неповторимый путь творческого и институционального движения театра. Конечно, все перемены во многом происходили по инициативе Александра Александровича Ведерникова, он был двигателем творческих идей благодаря глубокому пониманию музыки, высочайшей образованности и удивительной интеллигентности.
Был совершенно чужд ложному пафосу и показухе. Мне это очень импонировало. Самое главное, что мы абсолютно доверяли друг другу в те сложные времена, когда заканчивалось строительство Новой сцены, она открывалась, а историческое здание ставилось на реконструкцию.
Перед нами стояли колоссальные задачи — сохранить труппу и репертуар, выпускать новые спектакли. Вместе с Ведерниковым спланировали тогда и осуществили много гастрольных поездок, чтобы на время реконструкции занять огромную труппу. Договаривались, кто из нас на какие гастроли едет, с тем чтобы коллектив всегда знал: мы — рядом. Для меня эти восемь лет, может быть, самое счастливое время жизни вообще, а в Большом — особенно. Годы вместе с Александром Александровичем — трудные, но и радостные.
Помню, в июне 2001-го я позвонил ему — он в это время дирижировал то ли в Бельгии, то ли в Голландии — и попросил встретиться. С первой минуты понял, что мы одной группы крови. Скромность, интеллигентность меня всегда привлекали в людях, а в нём эти черты доминировали. И чувство юмора! Понятно, что на нас много всего «сыпалось» извне, но удивительно, что на любые нападки Ведерников с неизменной улыбкой отвечал: «Чудны дела твои, Господи!» Я порой стервенел, а он только улыбался.
Александр Александрович — человек удивительный, с огромным и богатым внутренним миром — совершенно особым, не подверженным внешним влияниям. Еще он был очень человечен! Вспоминаю, как с утра до вечера «нашисты» стояли у подъездов театра с плакатами, якобы позорящими нас с ним и автора «Детей Розенталя» Владимира Сорокина. А он, Ведерников, выходил поздним вечером после спектакля и поил бунтарей горячим кофе из термоса: понимал, что бедные молодые люди мёрзнут, толком не сознавая за что и почему. Прекрасно понимал и то, что стояло за нападками на «Детей Розенталя».
Это было замечательное время, когда мы сходились в наших стремлениях двигаться вперед, сохраняя лучшее из великого наследия Большого театра: Александр Александрович, Алексей Ратманский, Дмитрий Черняков, Леонид Десятников, Валерий Борисов. Тогда же мы обрели много настоящих друзей за рубежом: Петер Конвичный, Франческа Замбелло, Юг Галь, Брижит Лефевр, Жерар Мортье, Мария ди Фреда… Все верили в Александра Александровича, верили в то, что мы делаем, нам это придавало сил.
Повторюсь, что между нами царило полное доверие, несмотря на то что мы, конечно же, в поисках делали много ошибок. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Главное не совершить ошибку, а понять, почему она произошла. С Александром Александровичем «работа над ошибками» шла легко. Он умел слушать и слышать, оценивая ту или иную проблему, успехи или недостатки. Без него пройти столь трудный путь с минимальными потерями оказалось бы гораздо труднее, а, может быть, невозможно. Мысленно возвращаясь в те времена, я себе просто не представляю — с кем другим, кроме Александра Александровича, я мог бы это сделать.
Он ушёл из театра сам. За год до ухода обмолвился: «Знаете, Анатолий Геннадиевич (мы всегда с ним были на «вы»), вообще больше семи лет ни один главный дирижер не выдержал в Большом театре! А у меня пошёл уже восьмой!». И через год покинул Большой. Наверное, в этом его решении была и моя вина. Знаю, он чувствовал и видел, что наступают другие времена, которые едва ли мог принять. Сегодня я с горечью сознаю безвозвратную потерю близкого человека, который вселил в меня веру, что мир можно изменить к лучшему. Благодарю судьбу за встречу с Александром Александровичем Ведерниковым, для которого музыка была вселенной, а нравственность — мерилом человека.
Текст подготовила Катерина Новикова.
Туган СОХИЕВ,
Маквала КАСРАШВИЛИ,
Махар ВАЗИЕВ,
коллектив Большого театра России
<...>
Александр Александрович — молодой, полный сил и энергии человек. Смириться с его смертью невозможно. Восемь лет своей, как мы теперь знаем, недолгой жизни он отдал Большому театру. Не побоялся прийти в Большой в возрасте тридцати семи лет и не побоялся оставить, когда понял, что его собственный творческий маршрут должен идти по другому вектору. Годы его руководства в Большом театре были непростые и счастливые. Александр Ведерников знал Большой театр с детства. Начинался ХХI век. И Александр Александрович считал, что театр должен меняться, что необходимо открыться миру, надо развиваться в этом направлении – приглашать как можно больше режиссёров и певцов. Сам осуществил много новых постановок. Впервые в Большом появился «Огненный ангел» Прокофьева, «Адриенна Лекуврер» Чилеа, «Летучий Голландец» Вагнера в первой редакции. Продирижировал многими важнейшими русскими операми, среди которых «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», «Война и мир». При нём театр заказал – впервые в ХХI веке – новую оперу: «Дети Розенталя». Эта опера Леонида Десятникова стала важнейшей вехой в жизни Большого. Все это есть теперь и будет во всех книгах по истории Большого театра. Но, к сожалению, не будет всего того, что Александр Александрович мог бы ещё осуществить на самых разных сценах мира, не будет новых встреч с выдающимися дирижёрами и певцами, новых освоенных партитур, новых заказов композиторам.
А сколько всего вообще остаётся за пределами официальной биографии? Его скромность, его смешливость, его любовь к природе, его интерес к самым разным жанрам искусства, даже его неподражаемая манера речи. Одно из любимых его слов - «понимаете?»
Нет... мы не понимаем. И не хотим понимать. С уходом Александра Александровича тяжело смириться. Слишком рано…
Мы выражаем наши самые искренние соболезнования родным и близким Александра Александровича Ведерникова.
Вселенная Ведерникова
Анатолий ИКСАНОВ,
генеральный директор ГАБТ,
"Большой Театр", № 3(22), 2020.
Горько и несправедливо, когда на взлёте, обретя мирскую мудрость и веру в свои силы, уходит личность. Мы проработали вместе восемь лет: бурных, азартных, сумасшедших, когда ломались стереотипы в отношении Большого, когда путём проб и ошибок искался неповторимый путь творческого и институционального движения театра. Конечно, все перемены во многом происходили по инициативе Александра Александровича Ведерникова, он был двигателем творческих идей благодаря глубокому пониманию музыки, высочайшей образованности и удивительной интеллигентности.
Был совершенно чужд ложному пафосу и показухе. Мне это очень импонировало. Самое главное, что мы абсолютно доверяли друг другу в те сложные времена, когда заканчивалось строительство Новой сцены, она открывалась, а историческое здание ставилось на реконструкцию.
Перед нами стояли колоссальные задачи — сохранить труппу и репертуар, выпускать новые спектакли. Вместе с Ведерниковым спланировали тогда и осуществили много гастрольных поездок, чтобы на время реконструкции занять огромную труппу. Договаривались, кто из нас на какие гастроли едет, с тем чтобы коллектив всегда знал: мы — рядом. Для меня эти восемь лет, может быть, самое счастливое время жизни вообще, а в Большом — особенно. Годы вместе с Александром Александровичем — трудные, но и радостные.
Помню, в июне 2001-го я позвонил ему — он в это время дирижировал то ли в Бельгии, то ли в Голландии — и попросил встретиться. С первой минуты понял, что мы одной группы крови. Скромность, интеллигентность меня всегда привлекали в людях, а в нём эти черты доминировали. И чувство юмора! Понятно, что на нас много всего «сыпалось» извне, но удивительно, что на любые нападки Ведерников с неизменной улыбкой отвечал: «Чудны дела твои, Господи!» Я порой стервенел, а он только улыбался.
Александр Александрович — человек удивительный, с огромным и богатым внутренним миром — совершенно особым, не подверженным внешним влияниям. Еще он был очень человечен! Вспоминаю, как с утра до вечера «нашисты» стояли у подъездов театра с плакатами, якобы позорящими нас с ним и автора «Детей Розенталя» Владимира Сорокина. А он, Ведерников, выходил поздним вечером после спектакля и поил бунтарей горячим кофе из термоса: понимал, что бедные молодые люди мёрзнут, толком не сознавая за что и почему. Прекрасно понимал и то, что стояло за нападками на «Детей Розенталя».
Это было замечательное время, когда мы сходились в наших стремлениях двигаться вперед, сохраняя лучшее из великого наследия Большого театра: Александр Александрович, Алексей Ратманский, Дмитрий Черняков, Леонид Десятников, Валерий Борисов. Тогда же мы обрели много настоящих друзей за рубежом: Петер Конвичный, Франческа Замбелло, Юг Галь, Брижит Лефевр, Жерар Мортье, Мария ди Фреда… Все верили в Александра Александровича, верили в то, что мы делаем, нам это придавало сил.
Повторюсь, что между нами царило полное доверие, несмотря на то что мы, конечно же, в поисках делали много ошибок. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Главное не совершить ошибку, а понять, почему она произошла. С Александром Александровичем «работа над ошибками» шла легко. Он умел слушать и слышать, оценивая ту или иную проблему, успехи или недостатки. Без него пройти столь трудный путь с минимальными потерями оказалось бы гораздо труднее, а, может быть, невозможно. Мысленно возвращаясь в те времена, я себе просто не представляю — с кем другим, кроме Александра Александровича, я мог бы это сделать.
Он ушёл из театра сам. За год до ухода обмолвился: «Знаете, Анатолий Геннадиевич (мы всегда с ним были на «вы»), вообще больше семи лет ни один главный дирижер не выдержал в Большом театре! А у меня пошёл уже восьмой!». И через год покинул Большой. Наверное, в этом его решении была и моя вина. Знаю, он чувствовал и видел, что наступают другие времена, которые едва ли мог принять. Сегодня я с горечью сознаю безвозвратную потерю близкого человека, который вселил в меня веру, что мир можно изменить к лучшему. Благодарю судьбу за встречу с Александром Александровичем Ведерниковым, для которого музыка была вселенной, а нравственность — мерилом человека.
Текст подготовила Катерина Новикова.
