<Автоматический перевод с английского>
Хотя британским меломанам на протяжении многих лет посчастливилось слышать музыку Прокофьева в интерпретации Ростроповича, Рождественского, Темирканова и Гергиева — дирижеров, знавших Советский Союз изнутри, — мы, по-видимому, совершенно неправильно понимали композитора. В рамках этой новой серии из 11 концертов Владимир Юровский, художественный руководитель Лондонского филармонического оркестра, заявляет, что хочет освободить Прокофьева от «черно-белого, чрезмерно упрощенного взгляда, который, как правило, доминирует — особенно в Великобритании». С этой целью фестиваль избегает таких общеизвестных шедевров, как «Ромео и Джульетта», «Петя и волк» и Третий фортепианный концерт. Вместо этого он предлагает слушателям шанс переосмыслить (или услышать впервые) более редкие произведения Прокофьева.
Это может привести к менее «упрощенному» взгляду. Но, судя по этому концерту-открытию, это может и не прибавить Прокофьеву поклонников. Жаль, что сам Юровский не смог встать за пульт, чтобы защитить Седьмую симфонию и Концерт для виолончели ми минор. Возможно, он смог бы сделать их более убедительными и захватывающими, чем они прозвучали под управлением Александра Ведерникова. Но я сомневаюсь. Ведерников, нынешний маэстро Большого театра, — проницательный интерпретатор, немного похожий на Рождественского своими скупыми, причудливыми жестами. Под его руководством исполнение LPO было четким и профессиональным. И хотя виолончелист Данжуло Ишизака никогда не сравнится с Ростроповичем по яркости характера, он также показал беглое исполнение концерта со множеством сложных мест.
Нет, причина, по которой 85 минут музыки показались пятью часами, крылась в самих нотах. Когда Шостакович был не вдохновлен, он ослеплял техникой и стилизацией. Когда же Прокофьев был не вдохновлен, его музыка тарахтела, как холодный двигатель. Он сам признавал недостатки Концерта для виолончели — и полностью переработал его в прекрасную Симфонию-концерт, которую так вдохновенно играл Ростропович. Но он уже умирал, когда состоялась премьера Седьмой симфонии. Если она звучит как измученная переработка старых клише, то именно потому, что так оно и есть.
По крайней мере, нам разрешили услышать веселую сюиту «Поручик Киже», хотя и сыгранную пресно. Я пошел домой и поставил диск с «Ромео и Джульеттой» — просто чтобы напомнить себе, что в удачный день Прокофьев мог писать потрясающую музыку.
Source.
Хотя британским меломанам на протяжении многих лет посчастливилось слышать музыку Прокофьева в интерпретации Ростроповича, Рождественского, Темирканова и Гергиева — дирижеров, знавших Советский Союз изнутри, — мы, по-видимому, совершенно неправильно понимали композитора. В рамках этой новой серии из 11 концертов Владимир Юровский, художественный руководитель Лондонского филармонического оркестра, заявляет, что хочет освободить Прокофьева от «черно-белого, чрезмерно упрощенного взгляда, который, как правило, доминирует — особенно в Великобритании». С этой целью фестиваль избегает таких общеизвестных шедевров, как «Ромео и Джульетта», «Петя и волк» и Третий фортепианный концерт. Вместо этого он предлагает слушателям шанс переосмыслить (или услышать впервые) более редкие произведения Прокофьева.
Это может привести к менее «упрощенному» взгляду. Но, судя по этому концерту-открытию, это может и не прибавить Прокофьеву поклонников. Жаль, что сам Юровский не смог встать за пульт, чтобы защитить Седьмую симфонию и Концерт для виолончели ми минор. Возможно, он смог бы сделать их более убедительными и захватывающими, чем они прозвучали под управлением Александра Ведерникова. Но я сомневаюсь. Ведерников, нынешний маэстро Большого театра, — проницательный интерпретатор, немного похожий на Рождественского своими скупыми, причудливыми жестами. Под его руководством исполнение LPO было четким и профессиональным. И хотя виолончелист Данжуло Ишизака никогда не сравнится с Ростроповичем по яркости характера, он также показал беглое исполнение концерта со множеством сложных мест.
Нет, причина, по которой 85 минут музыки показались пятью часами, крылась в самих нотах. Когда Шостакович был не вдохновлен, он ослеплял техникой и стилизацией. Когда же Прокофьев был не вдохновлен, его музыка тарахтела, как холодный двигатель. Он сам признавал недостатки Концерта для виолончели — и полностью переработал его в прекрасную Симфонию-концерт, которую так вдохновенно играл Ростропович. Но он уже умирал, когда состоялась премьера Седьмой симфонии. Если она звучит как измученная переработка старых клише, то именно потому, что так оно и есть.
По крайней мере, нам разрешили услышать веселую сюиту «Поручик Киже», хотя и сыгранную пресно. Я пошел домой и поставил диск с «Ромео и Джульеттой» — просто чтобы напомнить себе, что в удачный день Прокофьев мог писать потрясающую музыку.
Source.
Ричард МОРРИСОН, The Times, 16 января 2012 г.
Концерт Лондонского филармонического оркестра под управлением Ведерникова в Фестивал-холле
