<Перевод с французского автоматический, в дальнейшем будет отредактировано>
Российский национальный оркестр
Программа, исполнители и исполнение — более русского не бывает! После Санкт-Петербургской филармонии (в ноябре прошлого года) Аудиториум в Дижоне принимает Российский национальный оркестр, который был создан в 1990 году пианистом и дирижером Михаилом Плетневым. По сути, это первый частный — независимый — оркестр постсоветской России, который за почти пятнадцать лет уже успел завоевать известность и признание в музыкальных кругах по всему миру. За пультом на этом концерте — маэстро Александр Ведерников, который уже имеет большой опыт работы с этим коллективом (и он собирается дать нам яркое тому подтверждение) и чья репутация уже утвердилась в самых разных местах и с самыми разными оркестрами, как в оперной сфере (Большой театр, Ковент-Гарден, Ла Скала в Милане, Метрополитен-опера в Нью-Йорке, Римский театр и др.), так и в симфонической (Санкт-Петербургская филармония, Российский национальный оркестр, Оркестр Московского радио, Монреальский симфонический оркестр, Лондонский филармонический оркестр, Оркестр «Филармония» и др.).
Еще одна личность этого концерта — это, конечно же, его соотечественник, пианист Николай Луганский, пользующийся значительной популярностью в нашей стране, и чьи записи, а также большинство концертных выступлений, лучше, чем уже длинный список престижных премий, полученных там и тут, обеспечивают ему славу. Внешность «русского князя» (ср. Le Monde de la Musique, в своем апрельском номере; и если подумать о Достоевском, образ довольно точный), элегантный вид и обаятельная улыбка, он с удовольствием примет участие в автограф-сессии после концерта. Но сейчас он за клавиатурой.
Этот Четвертый концерт Рахманинова, «нелюбимый», как говорят, в серии (трудно понять, почему: структурная несбалансированность или слабость, по мнению некоторых «специалистов»; отсутствие приятных, запоминающихся мотивов для насвистывания, по мнению публики), этот концерт, тем не менее, не лишен музыки! Например, вторая тема в начальном Allegro, нежная и задумчивая, певучий мотив в Largo, модулированный до бесконечности, поочередно пианистом и оркестром, динамические и ритмические контрасты, мастерски контролируемые оркестром и пианистом… Ведерников, постоянно находясь в гармонии с солистом, ведет свой коллектив с авторитетом и совершенным чувством нюансов. Луганский, находясь в отличной форме, демонстрирует «дозированную» виртуозность, ослепляя без показного блеска в быстрых пассажах и трогая своей поэтичностью в кантилене, благодаря тонкому прикосновению и дарам утонченного колориста. Конечно, при поддержке великолепного оркестра и высоко вдохновенного дирижера, он подтверждает, что великие интерпретаторы Рахманинова должны определенно считаться с ним. Под овации публики он исполняет на бис версию «Колыбельной» Чайковского в обработке Рахманинова .
С Десятой симфонией Шостаковича мы подходим к одному из шедевров того, кого следует считать самым важным симфонистом XX века. Это произведение мрачное, скрипящее, с часто душераздирающими тутти, которому только последняя часть приносит некоторое успокоение и улыбку. Созданная в конце 1953 года (вскоре после смерти Сталина), она, по словам композитора, является воспоминанием-портретом (особенно во второй части) большевистского диктатора. И, по меньшей мере, можно сказать, что «портрет» не лестный… Сведение счетов? Мы знаем, какое давление репрессивный режим может оказывать на художника: Шостакович не избежал этого, он, который долгое время считался на Западе своего рода «коллаборационистом», а в глазах советских людей — «музыкальным диссидентом».
Российский национальный оркестр, ведомый Ведерниковым, который, кажется, усвоил все от Мравинского (строгость и резкость изложения, отсутствие компромиссов, четкость артикуляции…), представляет нам незабываемое прочтение этой симфонии: резкая чернота низких струн, резкость атак, устрашающие fff, контрастирующие с невыразимыми по тонкости pianissimi. И со стороны солистов, каждое их выступление (духовые!) — это образец точности и стиля .
Одно из самых сильных впечатлений от этого исполнения, возможно, исходит от гонга-там-тама, чей обширный мерцающий диск — «обманчивое солнце?» — (привет киноманам) доходит до того, что создает иллюзию того, что мы видим, как образ «отца народов» вырисовывается, паря над оркестровой массой, среди грохота медных духовых… Когда палочка Ведерникова становится волшебной!
Source.
Российский национальный оркестр
Программа, исполнители и исполнение — более русского не бывает! После Санкт-Петербургской филармонии (в ноябре прошлого года) Аудиториум в Дижоне принимает Российский национальный оркестр, который был создан в 1990 году пианистом и дирижером Михаилом Плетневым. По сути, это первый частный — независимый — оркестр постсоветской России, который за почти пятнадцать лет уже успел завоевать известность и признание в музыкальных кругах по всему миру. За пультом на этом концерте — маэстро Александр Ведерников, который уже имеет большой опыт работы с этим коллективом (и он собирается дать нам яркое тому подтверждение) и чья репутация уже утвердилась в самых разных местах и с самыми разными оркестрами, как в оперной сфере (Большой театр, Ковент-Гарден, Ла Скала в Милане, Метрополитен-опера в Нью-Йорке, Римский театр и др.), так и в симфонической (Санкт-Петербургская филармония, Российский национальный оркестр, Оркестр Московского радио, Монреальский симфонический оркестр, Лондонский филармонический оркестр, Оркестр «Филармония» и др.).
Еще одна личность этого концерта — это, конечно же, его соотечественник, пианист Николай Луганский, пользующийся значительной популярностью в нашей стране, и чьи записи, а также большинство концертных выступлений, лучше, чем уже длинный список престижных премий, полученных там и тут, обеспечивают ему славу. Внешность «русского князя» (ср. Le Monde de la Musique, в своем апрельском номере; и если подумать о Достоевском, образ довольно точный), элегантный вид и обаятельная улыбка, он с удовольствием примет участие в автограф-сессии после концерта. Но сейчас он за клавиатурой.
Этот Четвертый концерт Рахманинова, «нелюбимый», как говорят, в серии (трудно понять, почему: структурная несбалансированность или слабость, по мнению некоторых «специалистов»; отсутствие приятных, запоминающихся мотивов для насвистывания, по мнению публики), этот концерт, тем не менее, не лишен музыки! Например, вторая тема в начальном Allegro, нежная и задумчивая, певучий мотив в Largo, модулированный до бесконечности, поочередно пианистом и оркестром, динамические и ритмические контрасты, мастерски контролируемые оркестром и пианистом… Ведерников, постоянно находясь в гармонии с солистом, ведет свой коллектив с авторитетом и совершенным чувством нюансов. Луганский, находясь в отличной форме, демонстрирует «дозированную» виртуозность, ослепляя без показного блеска в быстрых пассажах и трогая своей поэтичностью в кантилене, благодаря тонкому прикосновению и дарам утонченного колориста. Конечно, при поддержке великолепного оркестра и высоко вдохновенного дирижера, он подтверждает, что великие интерпретаторы Рахманинова должны определенно считаться с ним. Под овации публики он исполняет на бис версию «Колыбельной» Чайковского в обработке Рахманинова .
С Десятой симфонией Шостаковича мы подходим к одному из шедевров того, кого следует считать самым важным симфонистом XX века. Это произведение мрачное, скрипящее, с часто душераздирающими тутти, которому только последняя часть приносит некоторое успокоение и улыбку. Созданная в конце 1953 года (вскоре после смерти Сталина), она, по словам композитора, является воспоминанием-портретом (особенно во второй части) большевистского диктатора. И, по меньшей мере, можно сказать, что «портрет» не лестный… Сведение счетов? Мы знаем, какое давление репрессивный режим может оказывать на художника: Шостакович не избежал этого, он, который долгое время считался на Западе своего рода «коллаборационистом», а в глазах советских людей — «музыкальным диссидентом».
Российский национальный оркестр, ведомый Ведерниковым, который, кажется, усвоил все от Мравинского (строгость и резкость изложения, отсутствие компромиссов, четкость артикуляции…), представляет нам незабываемое прочтение этой симфонии: резкая чернота низких струн, резкость атак, устрашающие fff, контрастирующие с невыразимыми по тонкости pianissimi. И со стороны солистов, каждое их выступление (духовые!) — это образец точности и стиля .
Одно из самых сильных впечатлений от этого исполнения, возможно, исходит от гонга-там-тама, чей обширный мерцающий диск — «обманчивое солнце?» — (привет киноманам) доходит до того, что создает иллюзию того, что мы видим, как образ «отца народов» вырисовывается, паря над оркестровой массой, среди грохота медных духовых… Когда палочка Ведерникова становится волшебной!
Source.
Эдуард БАЙИ, 4 мая 2004 г
«Русский князь» и «отец народов»
