<Автоматический перевод с английского>
Ведерников подарил нам волнующие кульминации, трогающие сердце струны, медную музыку, одно вытесняло другое.
Ведерников дал нам возбужденные кульминации, душераздирающие струнные, медь, звучащую по-медному, когда одно сталкивалось с другим
Концерты для тромбона не так редки, как для контрабаса, хотя когда один из них появляется в городе, это событие все равно выделяется, как птица, залетевшая издалека. Экземпляр, приземлившийся на концерте Симфонического оркестра Би-би-си, был совершенно новым творением Калеви Ахо, финна, который, по-видимому, задался целью написать концерт для каждого оркестрового инструмента. Надеюсь, он забудет про свистульку (или дудочку).
Этот концерт, написанный по заказу главного тромбониста Королевского оркестра Консертгебау Йоргена ван Рейена и Фонда Борлетти-Буитони, не был «карманным» произведением. Он длился полчаса — достаточно времени для ван Рейена, чтобы скользить, тремолировать, выть, петь в мундштук и делать все, что только можно сделать с тромбоном, кроме как прочистить слив.
Он выступил с удивительной тонкостью. Забудьте о стереотипе неповоротливого, комичного инструмента; ван Рейен и Ахо превратили тромбон в источник мелодической грации и игривости, бережно поддержанный на протяжении четырех объемных частей столь же изысканным оркестром. Манящие переливы деревянных духовых, туманные струнные; даже перкуссия избегала резких звуков.
Иногда результат был бледным, музыка без стержня. Концерт определенно казался слишком длинным (характерная черта Ахо). Но финал был потрясающим, ритмическое пиршество с «икотой» внезапно обрывалось возвращением к сказочному началу концерта, а ван Рейен волшебно исчезал в мерцающей бесконечности колокольчиков.
Задача дирижера в этом концерте заключалась в регулировании, а не в интерпретации. Однако личность Александра Ведерникова ярко проявилась в других частях программы. Музыкальный руководитель Большого театра на протяжении большей части прошлого десятилетия, он атаковал сюиту из индустриального балета Шостаковича «Болт» так, словно все еще находился в оркестровой яме Большого, формируя и расцвечивая гротескные черты музыки с пугающей ясностью.
Он оказался столь же драматичен и в Первой симфонии Сибелиуса, как ни странно представленной в качестве последней части цикла Би-би-си этого сезона. Она, правда, находится в тени Чайковского, но это не значит, что симфонию нужно играть как Чайковского. Ведерников дал нам возбужденные кульминации, душераздирающие струнные, медь, звучащую по-медному, когда одно сталкивалось с другим. Но где же были отличительные черты Сибелиуса? В худшем случае — стерты; в лучшем — размыты.
Source.
Ведерников подарил нам волнующие кульминации, трогающие сердце струны, медную музыку, одно вытесняло другое.
Ведерников дал нам возбужденные кульминации, душераздирающие струнные, медь, звучащую по-медному, когда одно сталкивалось с другим
Концерты для тромбона не так редки, как для контрабаса, хотя когда один из них появляется в городе, это событие все равно выделяется, как птица, залетевшая издалека. Экземпляр, приземлившийся на концерте Симфонического оркестра Би-би-си, был совершенно новым творением Калеви Ахо, финна, который, по-видимому, задался целью написать концерт для каждого оркестрового инструмента. Надеюсь, он забудет про свистульку (или дудочку).
Этот концерт, написанный по заказу главного тромбониста Королевского оркестра Консертгебау Йоргена ван Рейена и Фонда Борлетти-Буитони, не был «карманным» произведением. Он длился полчаса — достаточно времени для ван Рейена, чтобы скользить, тремолировать, выть, петь в мундштук и делать все, что только можно сделать с тромбоном, кроме как прочистить слив.
Он выступил с удивительной тонкостью. Забудьте о стереотипе неповоротливого, комичного инструмента; ван Рейен и Ахо превратили тромбон в источник мелодической грации и игривости, бережно поддержанный на протяжении четырех объемных частей столь же изысканным оркестром. Манящие переливы деревянных духовых, туманные струнные; даже перкуссия избегала резких звуков.
Иногда результат был бледным, музыка без стержня. Концерт определенно казался слишком длинным (характерная черта Ахо). Но финал был потрясающим, ритмическое пиршество с «икотой» внезапно обрывалось возвращением к сказочному началу концерта, а ван Рейен волшебно исчезал в мерцающей бесконечности колокольчиков.
Задача дирижера в этом концерте заключалась в регулировании, а не в интерпретации. Однако личность Александра Ведерникова ярко проявилась в других частях программы. Музыкальный руководитель Большого театра на протяжении большей части прошлого десятилетия, он атаковал сюиту из индустриального балета Шостаковича «Болт» так, словно все еще находился в оркестровой яме Большого, формируя и расцвечивая гротескные черты музыки с пугающей ясностью.
Он оказался столь же драматичен и в Первой симфонии Сибелиуса, как ни странно представленной в качестве последней части цикла Би-би-си этого сезона. Она, правда, находится в тени Чайковского, но это не значит, что симфонию нужно играть как Чайковского. Ведерников дал нам возбужденные кульминации, душераздирающие струнные, медь, звучащую по-медному, когда одно сталкивалось с другим. Но где же были отличительные черты Сибелиуса? В худшем случае — стерты; в лучшем — размыты.
Source.
Ричард МОРРИСОН, The Times, 24 марта 2013 г.
BBCSO/Ведерников в Барбикане, EC2
